Одним из самых загадочных и необычных произведений Н.Гоголя является повесть «Вий». Она входит во вторую часть цикла «Миргород»[1; 329-362], хотя за изложением материала и проблематикой ближе к циклу «Вечера на хуторе близ Диканьки». «Вий» можно поставить в ряд с такими произведениями как «Сорочинская ярмарка», «Вечер накануне Ивана Купала», «Майская ночь, или Утопленница», «Пропавшая грамота», «Ночь перед рождеством», «Страшная месть» и «Заколдованное место». Все указанные сочинения написаны на богатом фольклорно-этнографическом материале и относятся к жанру мистического романтизма. Однако, изображение страшных событий во всех повестях разное. И оно в некотором смысле напоминает градацию страхов, известную в современной психологии. Психолог В.Дерябин считал, что существуют своеобразные градации страха, которые выражаются в человека в разных формах, в зависимости от обстоятельств: ужас, паника, боязнь, тревога, трусливое ожидание, запугивание, забитость. Объясняя чувство ужаса, В.Дерябин определяет его как «сильнейшую степень страха», а испуг как «внезапное и быстродействующее чувство страха» [2; 158-159]. Феномен страха возникает вместе с человеком, как в индивидуальном, так и в общекультурном содержании. Страх пронизывает все сферы человеческого существования. Борьба человека со страхом порождает у него фантазии, помогает справляться с бременем волнения, которое сохраняется в индивидуальном опыте и культурной традиции общества. Такие культурные «клише», названные К.Юнгом «архетипами», передаются генетически и содержатся в человеческой бессознательности. Архетип, независимо от человеческого сознания, влияет на психологическую жизнь личности, навязывает ей определенные общественные действия и расположение духа. «Встреча» архетипа с сознанием, как правило, вызывает панический страх, сталкивая индивида с давними религиозно-культурными символами, за которыми стоит уже пережитый страх [3; 165].
Вместе с гоголевскими повестями мы еще раз окунаемся в то полузабытое прошлое, которое «вспоминается» на уровне генетической памяти. Используя метод градации страха к указанным повестям, мы попробуем распределить их на несколько типов:
1. Легкая боязнь с элементами юмора: «Пропавшая грамота», «Ночь перед рождеством», «Заколдованное место».
2. Просто страх: «Сорочинская ярмарка», «Вечер накануне Ивана Купала».
3. Страх с элементами ужаса: «Майская ночь, или Утопленница», «Страшная месть».
4. Мистический ужас: «Вий».
Попробуем понять, почему именно повесть «Вий» вызывает такой непреодолимый страх-ужас. И благодаря каким образам это достигается.
Исследователи не раз обращались к анализу сюжета и образов повести Гоголя и находили им соответствия в фольклоре восточнославянских народов, но образ самого Вия оставался необъяснимым. Более того, было высказано мнение, что он вымышлен писателем. Между тем Н.Гоголь, прекрасно знакомый с украинской народной традицией, утверждал, что ей принадлежит и образ, Вия, и его имя, и вся повесть: «Вий – есть колоссальное создание простонародного воображения. Таким именем называется начальник гномов, у которого веки на глазах идут до самой земли. Вся эта повесть есть народное предание. Я не хотел ни в чём изменить его и рассказываю почти в такой же простоте, как слышал» [4; 329]. Однако, ни в одном украинском народном предании нет такого сюжета с гномами и их «начальником» Вием. А потому Гоголь не мог слышать такое предание.
Сначала попробуем разобраться, что означает термин «предание», и какой смысл мог вкладывать в него Н.Гоголь. Предание – это «народное сказание», точнее те рассказы и воспоминания, которые не входят в круг четко обособившихся жанров: былин, исторических песен, духовных стихов, сказок, легенд и анекдотов. «Предание» - термин, применяемый к произведениям устного творчества и по аналогии переносимый на соответственные произведения литературы (памятники древней письменности, излагающие малодостоверные события). Цель народного предания - закрепить прошлое, поэтому в соответствующей среде к нему относятся обычно с известным доверием (в отличие, например от сказки и анекдота, которым чаще всего вообще не верят). Понятие «предание» понимается достаточно широко: не только имена богов и героев, но и все чудесное, магическое, с чем была связана жизнь наших предков [5; 4].
Таким образом, Гоголь понимает под преданием все то, что связано с магическими и мистическими действиями, т.е. «Вий» может восприниматься как предание.
Весьма важным является употребления термина «гном», хотя гномы в славянской мифологии не встречаются. Употребление слова «гном» в «Вии» оказывается отражением определенных воззрений Гоголя на языческую мифологию в целом, а также исторических представлений писателя о миграции древних народов. То, что в образах Вия и сопутствующих ему гномов Гоголем подчеркнута «их близость к земле, к природе», ещё не может служить свидетельством близости писателя к немецкому романтизму. Скорее, в именовании демонических существ не русским и не украинским, а немецким словом «гном» подчеркивается высказанная позднее Гоголем мысль о том, что все бесы, как и все греховные страсти, независимо от национальной к ним «предрасположенности», одинаково являются для души «чужеземными врагами» [6].
Приведем отрывок с описанием «гномов», снятый Гоголем в 1842 г. при переиздании повести в его «Сочинениях»: «И философ услышал, что стены церкви как будто заныли. Странный ропот и пронзительный визг раздался над глухими сводами; в стенах окон слышалось какое-то отвратительное царапанье, и вдруг сквозь окна и двери посыпалось с шумом множество гномов, в таких чудовищных образах, в каких еще не представлялось ему ничто, даже во сне. Он увидел вдруг такое множество отвратительных крыл, ног и членов, каких не в силах бы был разобрать обхваченный ужасом наблюдатель! Выше всех возвышалось странное существо в виде правильной пирамиды, покрытое слизью. Вместо ног у него было внизу с одной стороны половина челюсти, с другой другая; вверху, на самой верхушке этой пирамиды, высовывался беспрестанно длинный язык и беспрерывно ломался на все стороны. На противоположном крылосе уселось белое, широкое, с какими-то отвисшими до полу белыми мешками вместо ног; вместо рук, ушей, глаз висели такие же белые мешки. Немного далее возвышалось какое-то черное, все покрытое чешуею, со множеством тонких рук, сложенных на груди, и вместо головы вверху у него была синяя человеческая рука. Огромный, величиною почти со слона, таракан остановился у дверей и просунул свои усы. С вершины самого купола со стуком грянулось на средину церкви какое-то черное, всё состоявшее из одних ног; эти ноги бились по полу и выгибались, как будто бы чудовище желало подняться. Одно какое-то красновато-синее, без рук, без ног протягивало на далекое пространство два своих хобота и как будто искало кого-то. Множество других, которых уже не мог различить испуганный глаз, ходили, лежали и ползали в разных направлениях: одно состояло только из головы, другое из отвратительного крыла, летавшего с каким-то нестерпимым шипеньем. Хома зажмурил глаза и не имел духу уже взглянуть. Он слышал только, что весь этот сонм ищет его и прерывающимся голосом, собрав все, что только знал, читал свои заклинания. Пот ужаса выступил на его лице. Ему казалось, что он умрет от одного только страха, когда нога какого-нибудь из этих чудовищ прикоснется до него отвратительною своею наружностью. Уже он видел, как одно из чудовищ протянуло свои длинные хоботы и уже один из них проникнул за черту... Боже... Но крикнул петух: всё вдруг поднялось и полетело сквозь двери и окна» [7].
Таким образом, мы видим, что речь идет о гномах в понимании Гоголя, а вовсе не в обычном их понимании: «Гномы – вымышленные существа из германского и скандинавского фольклора, человекоподобные карлики, живущие под землей. В разных мифологиях присутствуют под названиями «цверги», «дварфы», «карлики», «свартальвы» (тёмные эльфы), само слово «гном», как считается, искусственно ввел Парацельс в XVI веке. Гномам приписывается ношение длинных бород у мужчин, низкий рост, скрытность, богатство и кузнечное мастерство; гномы-женщины называются гномидами и славятся красотой. Гномы обычно любят дразнить людей, но делают им больше добра, чем зла. Гномы – любимые герои западноевропейских сказок» [8].
Гномы Гоголя имеют совершенно иную природу и совершенно иной облик и не имеют ничего общего с образами гномов в западноевропейской мифологической традиции.
В современном варианте окончания повести также используется термин «гномы»: «Раздался петушиный крик. Это был уже второй крик; первый прослышали гномы. Испуганные духи бросились. Кто как попало, в окна и двери, чтобы поскорее вылететь, но не тут-то было; так и остались они там, завязнувши в дверях и окнах» [9; 361-362].
Исходя из указанных цитат, особенно последней, становится понятной, что Н.Гоголь подразумевает под словом «гном» духов и вообще нечисть (жителей потустороннего мира). Таким образом, Вий является «начальником» нечисти, известной в магической и мистической практиках восточных славян.
Теперь, относительно главного образа – Вия, хотя ему отведено в повести всего пять абзацев.
Существуют многочисленные трактовки образа Вия. Попробуем их классифицировать и выбрать из них рациональные зерна.
• Авторская теория – Вий не является самостоятельной составной частью восточнославянской мифологии, а плод фантазии автора (Н.Гоголя). Начало авторской концепции Вия было заложено Г.Милорадовичем, который в 1896 г. писал: «До сих пор вообще не записано ещё ни одного народного рассказа о фантастическом существе с именем и характером Вия». В словарях украинского языка слово «Вий» либо приводится без ссылки на источник (словари А.Афанасьева-Чужбинского, 1855; Б.Гринченко, 1907; Академии наук УССР, 1970), либо дается со ссылкой на гоголевскую повесть, либо вовсе отсутствует. С этой точкой зрения согласна и Н.Рыбина. Некоторые исследователи считают гоголевскую повесть единственным источником исчезнувшего народного предания: «Сохранившаяся до ХІХ века украинская легенда о Вие известна по повести Н.В.Гоголя» [10].
• Своеобразным продолжением авторской теории можно считать лингвистическую концепцию, которая базируется на том же постулате, что Н.Гоголь придумал Вия. И объясняет возможные варианты происхождения термина «Вий». Целый ряд ученых отмечали связь имени гоголевского «начальника гномов» Вия с украинским словом «вія» - ресница, верхнее веко с ресницами. Условно говоря, если принимать за установленный факт это предполагаемое происхождение имени гоголевского персонажа от украинского «вія», то своеобразным центром-глазом этих «вий»-ресниц и будет их всевидящий «начальник» Вий – обладатель длинных «до самой земли» век. По предположению А.Назаревского, пример в изменении женского нарицательного имени существительного в мужское собственное («вія» - «Вий») Н.Гоголю мог подать В.Жуковский, который в свободном стихотворном пересказе повести Ламот Фуке «Ундина» из слова-понятия «струя» создал имя «Струй». Но были и иные интерпретации происхождении этого имени. В 1981 году Д.Молдавский, присоединяясь к мнению исследователей, связывавших имя Вий с украинским словом «вія», указал также на встречающееся в гоголевском «Лексиконе малороссийском» слово «Вирлоокий, пучеглазый». Наблюдение Х.Ящуржинского, а также свидетельства о том, что в конце 1820-х – начале 1830-х годов Гоголь внимательно изучал народные свадебные обряды, позволяют установить тесную связь между именем демонического Вия и изображением в повести мертвой панночки-ведьмы. Примечательно, что слово «віко», являющееся синонимом зарегистрированного Ящуржинским слова «вій», имеет наряду с указанными значениями «веко», «крышка сундука, квашни, бадьи», ещё и значение «крышка гроба» [11]. Весьма значимо и то, что мертвая панночка все время как бы смотрит на Хому Брута из своего «тесного жилища». На этот «взгляд» ведьмы рассказчик обращает внимание уже в описании первой ночи: «…философу казалось, как будто бы она глядит на него закрытыми глазами. Ему даже показалось, как будто из под ресницы правого глаза ее покатилась слеза…» [12; 353]. Этот взгляд с закрытыми глазами как бы подготавливает описание последней ночи Хомы Брута у гроба панночки, где месть философу мертвой красавицы изображается как внезапное, происходящее от внутреннего усилия, открытие железного «віка» - крышки гроба панночки: «Вдруг…среди тишины… с треском хлопнула железная крышка гроба и поднялся мертвец» [13; 360]. Силящаяся увидеть Хому мертвая ведьма являет себя в этом эпизоде как некое воплощение «угнетенных» сил падшей природы, а внезапное поднятие ее гробового «віка»-«вія» прямо соответствует последующему поднятию век самого Вия [14].
• В последнее время большое распространение получила, так называемая мифологическая теория или теория отождествления, согласно которой образ Вия отождествляется с достаточно известными персонажами славянской или западноевропейской мифологии. При этом прослеживается определенная логическая цепочка: Вий – Ний – Ниян - Плутон. Т.е. Вий ассоциируется с владыкой подземного царства. В доказательство мифологической теории можно навести следующие цитаты: «Весь был он в черной земле. Как жилистые, крепкие корни, выдавались его засыпанные землею ноги и руки. Тяжело ступал он, поминутно оступаясь. Длинные веки опущены были до самой земли. С ужасом заметил Хома, что лицо было на нем железное». «Вот он! Закричал Вий и уставил на него железный палец» [15; 361]. «Железность» Вия является доказательством его связи с подземным миром и в принципе, с западноевропейскими гномами. Из Вия получается своеобразный славянский Плутон.
• Существует и так называемая фольклорная теория происхождения Вия, которая также близка к теории отождествления, согласно которой были обнаружены восточнославянские фольклорные соответствия Вию. А.Назаревским указаны черты, за которыми Вий похож с Касьяном в украинских народных преданиях (губительный взгляд, веки до земли, близость к земле и подземной жизни). Христианская церковь отмечает день памяти преподобного Иоанна Кассиана Римлянина (V век) 28 февраля по старому стилю, а в високосные годы - 29 февраля. Он известен как талантливый духовный писатель и устроитель монастырей. В народном сознании существовал иной образ Касьяна, не имеющий ничего общего с каноническим. Он неожиданно превратился из реального человека в некое почти демоническое существо, которое наделяют эпитетами - немилостивый, грозный, злопамятный. Согласно одним поверьям Касьян - падший ангел, предавший Бога. Но после раскаяния он за свое отступничество был закован в цепи и заключен под землю. Приставленный к нему ангел три года подряд бьет предателя тяжелым молотом по лбу, а на четвертый выпускает на волю, и тогда гибнет все, на что бы он ни глянул. В других рассказах Касьян предстает загадочным и губительным созданием, ресницы его так длинны, что достигают колен, и он из-за них не видит Божьего света, и только 29 февраля поутру, раз в 4 года, он поднимает их и оглядывает мир - на что упадет его взгляд, то погибает. На Полтавщине Касьяна представляют черным существом, покрытым шерстью, с кожей, подобной коре дуба. Живет он в пещере, засыпанный землей. Его огромные веки 29 февраля поднимает разная нечисть, Касьян оглядывает мир, и тогда болеют люди и животные, случаются мор и неурожай. Практически во всех легендах о Касьяне подчеркиваются его демоническая сущность и необычайная губительность взгляда как результат связи с дьяволом, что роднит Касьяна с гоголевским Вием [16].
• Ряд авторов выделяют еще и христианскую теорию, где, прототипом Вия считают Иуду Искариота, облик которого угадывается за фигурой гоголевского демона при обращении к некоторым апокрифическим текстам. В этих не вошедших в канон сочинениях, о внешности Иуды незадолго до его смерти сообщается, что его веки стали огромными, разрослись до невероятных размеров, не позволяя ему видеть, а тело чудовищно распухло и отяжелело. Этот апокрифический облик Иуды (гигантские веки и тяжелое, неповоротливое тело) определил и главные черты Вия. Гоголь, заставляя взглянуть на Вия Хому Брута, пребывающего в душевной лености и не уповающего на Бога, показывает нерадивому бурсаку его евангельского двойника [17].
• Достаточно популярна индоиранская теория происхождения Вия в которой прослеживается параллель между Вием и Vayu, выступающим в одних случаях как божество смерти, в других - как демон [18; 303]. Слово «Вий», созвучно с именем древнего бога индусов Вайю. Он был богом бурь и ураганов, умерщвлял все живое. Обычно его называли безжалостным: «Можно пройти путем, которым бежит быстрая река, но нельзя пройти путем безжалостного Вайю...» Он же властвовал над преисподней. Не наш ли этой Вий, который в глубочайшей древности тоже упоминался как покровитель всесокрушающих ураганов и даже участвовал в насылании на землю Всемирного потопа? В.Абаев пришел к выводу, что образ и имя Вия восходят к древнему, дохристианскому богу восточных славян «Вею» («Вей» — реконструируемая форма, которую может закономерно отражать украинское «Вiй») и соответствуют иранскому богу ветра и смерти Вайю. К Вайю он возводит имя осетинского мифологического персонажа Вайюга - привратника загробного мира, великана, демонического чудовища (в осетинских сказках и нартском эпосе вайюги обычно выступают как существа, враждебные людям и героям - нартам). Сохранилось имя дозоро-астрийского бога Vayu, культ которого восходит к глубокой древности, к эпохе арийской (индоиранской) и даже индоевропейской общности. Первоначально бог ветра, он со временем приобретал разнообразные функции, в том числе бога смерти, выступая как благое и как злое, разрушительное божество. Осетинское wœjug (великан) отвечает иранскому Vayuka [19; 450-457]. В осетинских демонологических верованиях, в сказках, в эпосе ваюг - весьма популярная фигура. Это существа огромного роста и силы, обычно враждебные человеку. В эсхатологическом тексте “Bœxfœldisyn” («Посвящение коня покойнику») ваюг фигурирует как привратник загробного мира [20; 71]. Здесь прямое соответствие с теми авестийскими текстами, где Vayu- выступает в качестве бога смерти.
Таким образом, мы выделили шесть теорий происхождения термина «Вий». Их в свою очередь можно объединить в две группы за общностью постулатов. Во-первых – это авторская и лингвистическая теории, согласно которых Вий – это фантазия Н.Гоголя. Во-вторых – это мифологическая, фольклорная, христианская и индоиранская теории, которые отождествляют Вия с подобными божествами и демонами разных религий и фольклорно-мифологических систем. Каждая из теорий имеет право на существование и достаточно аргументирована.
Мы же возьмем на себя смелость выдвинуть новую – ведическую теорию происхождения Вия, которая будет своеобразным синтезом существующего знания. При этом мы исходим из того, что ведические знания являются самыми древними на Земле и их отголоски можно найти в различных фольклорно-мифологических системах. Главным образом они сохранились в индийском эпосе и славянской мифологии. Не удивительно, что при всей кажущейся произвольности, фантастические образы Гоголя подчинены глубокому внутреннему смыслу [21].
Все указанные теории подтверждают связь Вия с подземным (потусторонним) миром. Еще в XIX веке исследователи творчества Н.Гоголя, исходя из содержания лишь самой повести, видели в Вие воплощение слепой силы судьбы и подземного божества смерти. Это и является ключом к разгадке. В наше время мы имеем переизданный источник, которым мог пользоваться в первой трети XIX века Н.Гоголь – «Книгу Коляды» из цикла «Свято-Русские Веды», которые «открыл» для современного читателя А.Асов. Ведические книги были запрещены по «Уложению» царя Алексея Михайловича в середине XVIII века, но были известны в среде коллекционера А.Сулакадзева [22; 378]. В начале XIX века о славянской рунической библиотеке говорили много. Особенно популярна была эта тема в учрежденном А.Строгановым, Голицыными и Воронцовыми. обществе «Беседе любителей русского слова». В «Беседе» бывали тогда крупнейшие деятели культуры и литературы: Пушкин, Гнедич и другие [23; 380-381]. Влияние общества на А.Пушкина было велико. Впоследствии, ведические сюжеты были использованы в ряде его произведений: «Руслан и Людмила», «Сказка о царе Салтане», «Сказка о золотом петушке», «Сказка о рыбаке и рыбке», «Сказка о мертвой царевне и семи богатырях».
В 1828 г. Н.Гоголь приехал в Петербург, а в 1831 г. познакомился с А.Пушкиным, что положительно сказалось на дальнейшем творчестве Гоголя. Результат не заставил себя ждать – в 1831-1832 гг. были написаны «Вечера на хуторе близ Диканьки», а в 1835 вышел цикл «Миргород» с «Вием».
Рассмотрим «Книгу Коляды». Ее вступительная часть носит название «Коло Рода (Начальные времена)», в хронологическом отрезке, согласно вед – это период ранее 27-30 тысяч лет до н.э. [24; 27]. В подразделе «Творение Сварги и Пекла» мы находим следующую цитату: «Вслед за Змеем в царство Змеиное все низринулись силы черные. Черный князь Мориан со сестрою Чернавой; Пан, Моргуль и Вий – подземельный князь, сын Седуни и Змея Черного. Тяжелы веки Вия Змеича, страшно войско его, страшен зов его. Он во мгле кромешной вступил в союз с Матерью Землею Сырою. И родились во тьме, сотрясая мир, паны темные и горыни – Змей Горыня, Дубыня с Усынею» [25; 22]. А в подразделе «Веда Рода» мы находим следующую информацию: «…наконец нашел Черный остров и на Черном утесе – Вия. Видит он: спит одноглазый Вий, глаз закрывши тяжелым веком» [26; 40]. «Сказал сын Сварожич, обратившись к родам людей: - О сыны земные, идущие к смерти! Вы не множьте страданий во имя зла! Не идите вы против Бога! Чтобы не увидеть возмездья в тех печальных пещерах Вия! Ведь под тем горящим утесом лишь порочным и падшим место! Бойтесь кары за злодеянья!» [27; 43].
Таким образом, благодаря Свято-Русским Ведам мы по-новому можем прочесть образ Вия. Это одно из древнейших божеств – сын Чернобога, поддерживающий порядок в подземном мире и служащий тюремщиком для падших душ. Вий стоит во главе страшного войска из нечисти. Он не выносит солнечного света и имеет тежелые веки. И еще – его действия – возмездие за грехи человеческие. Исходя из вышесказанного становится понятной смерть далеко небезгрешного Хомы Брута: «Я святой жизни? ... Бог с вами, пан! Что вы это говорите! Да я, хоть оно непристойно сказать, ходил к булочнице против самого страстного четверга» [28; 345].
Итак, мы определили первый – ведический смысл образа «Вия». Но и как каждое великое многоплановое произведение, исходя из троичности нашего мира, оно имеет как минимум, еще два смысла: реальный и мистический.

ЛИТЕРАТУРА

1. Гоголь Н.В. Вий // Избранные произведения: в 2-х тт. / Предисл. О.Гончара. – К.: Дніпро, 1983. – Т.І. Вечера на хуторе близ Диканьки; Миргород. – С.329-362.
2. Дерябин В.С. Чувства, влечения, эмоции / Под ред. Смирнова В.М., Трохачева А.И. – Л.: Наука, 1974. – С.158-159.
3. Юнг К.Г. Архетип и символ. – М.: Ренессанс, 1991. – С.165.
4. Гоголь Н.В. Вий. – С.329.
5. Грушко Е.А., Медведев Ю.М. Русские легенды и предания. – М.: Изд-во Эксмо, 2006. – С.4.
6. Мершавка В. Мертвая душа: творческая психопатология Гоголя. Психологический анализ повести «Вий» // http://www.mershavka.ru/articles/detail/36.
7. Воропаев В.А., Виноградов И.А. Комментарии к повести Н.В.Гоголя «Вий» // http://www.beth.ru/gogol/voropaev.htm.
8. Гномы // http://ru.wikipedia.org.
9. Гоголь Н.В. Вий. – С.361-362.
10. Рыбина Н. О природе фантастического в «Вии» // http://nikolay.gogol.ru/articles/fantastika_u_gogolya/fantastika_v_vii.
11. Там же.
12. Гоголь Н.В. Вий. – С.353.
13. Там же. – С.360.
14. Рыбина Н. О природе фантастического в «Вии» // http://nikolay.gogol.ru/articles/fantastika_u_gogolya/fantastika_v_vii.
15. Гоголь Н.В. Вий. – С.361.
16. Кто такой Вий? // Вокруг света // http://www.vokrugsveta.ru/quiz/331/.
17. Там же.
18. Абаев В.И. Образ Вия в повести Н.В.Гоголя // Русский фольклор. – Т.ІІІ. - М.-Л, 1958. – С.303.
19. Абаев В. И. Этимологические заметки // Труды Института языкознания АН СССР. - Т.VI. - М., 1956. - С.450-457.
20. Коста Хетагуров. Собрание сочинений. - Т.I. - М.-Л., 1939. - С.71.
21. Рыбина Н. О природе фантастического в «Вии» // http://nikolay.gogol.ru/articles/fantastika_u_gogolya/fantastika_v_vii.
22. Асов А. Явление «Книги Велеса» // Свято-Русские Веды. Книга Велеса / Перевод, пояснения А.И.Асова. – М.: ФАИР-ПРЕСС, 2002. – С.378.
23. Там же. – С.380-381.
24. Свято-Русские Веды. Книга Коляды / Воссоздание песен, обработка, переводы с разных славянских языков и диалектов А.И.Асова. – М.: ФАИР-ПРЕСС, 2005. – С.27.
25. Там же. – С.22.
26. Там же. – С.40.
27. Там же. – С.43.
28. Гоголь Н.В. Вий. – С.345.

Источник: http://Собственная статья